— Я не вижу выхода, князь, — стараясь выглядеть спокойной, ответила Надя. — Ведь моя болезнь — это ответ на ваше признание, неужели вы не поняли?! Я бессильна что-либо изменить! Обстоятельства сильнее нас!

— Можно попытаться уйти, убежать от обстоятельств, — осторожно произнес Евгений.

— Что вы имеете в виду? — Надя посмотрела на него с недоумением.

— Я снял маленькую квартирку в тихом квартале, а потом можно будет перебраться куда угодно, хоть в Америку, и затеряться там…

— Вы предлагаете мне бежать с вами?! — почти вскрикнула девушка и испуганно прикрыла рот веером.

— Да, именно это я вам и предлагаю, — твердо произнес Верховский.

— Но это невозможно, немыслимо! Куда я побегу? А маман? Как я могу так оскорбить родителей! Это убьет их!

— Они слишком любят вас и поэтому простят, со временем.

— А Роев!

— Господин Роев опасней всего. Как я успел понять, это последовательный и целеустремленный человек. А главное, он тоже сильно любит вас. Поэтому легче избавиться от него, находясь достаточно далеко, когда его возможности вмешаться в ситуацию будут ограниченны.

— Господи, боже мой! — простонала Надя. — Это все так ужасно!

— Еще более ужасно будет нам потом встречаться в Петербурге и тайно страдать, проклиная себя за нерешительность! У нас осталось мало времени на раздумья, ваша матушка в любой момент может начать собираться в обратный путь, и тогда все пропало. Надя, милая Надя, я понимаю ваш страх и колебания. Я клянусь вам, что это не банальное совращение юной неопытной девицы! Я мечтаю сделать вас своей женой и пожертвую всем для этого! Доверьтесь мне! Или… или вы не любите меня?

Последнюю фразу он произнес с таким чувством и отчаянием, что Надя, вскинув на него полные слез глаза, прошептала:

— Я люблю вас более всего в этой жизни, Евгений! И я пойду за вами куда угодно, хоть прямиком в ад!

— Нет, моя ненаглядная, наша жизнь будет прекрасной! Ведь мы созданы друг для друга!

В тот момент Верховский был абсолютно искренен, он верил в то, что говорил. Душа его пела, хоть он и понимал, что совершает весьма неблаговидный поступок, но ради любви, которая снизошла на него, он готов был свернуть горы.

Разговор молодых людей принял очень эмоциональный характер, все труднее и труднее стало обоим удерживать на лице маску скучающего равнодушия.

— Вы знаете, где меня найти, примите решение и дайте мне знать! Только не тяните! — успел пробормотать Евгений, и в этот момент один из гостей пригласил девушку на танец. Надя поспешно кивнула и в следующее мгновение уже кружилась по залу.

— Правда, наша Надюша очень грациозна в танце? — услышал Верховский рядом с собой мягкий мелодичный голос старшей Ковалевской, — отчего же вы не танцуете, князь?

Верховский правильно понял намек и тотчас же пригласил Катерину Андреевну. Она заметила много любопытных и оценивающих взглядов, из чего сделала вывод, что вдвоем они смотрятся превосходно. Ковалевская любила танцевать, правда, в последние годы ей редко приходилось предаваться любимому занятию. Поэтому сейчас она просто упивалась музыкой, близким присутствием красивого молодого мужчины и все ждала, что именно в танце он скажет ей нечто особенное. Поэтому была страшно разочарована, когда Евгений лишь вежливо поинтересовался, нет ли писем из дома и когда они собираются в Россию.

После этого знаменательного для Нади бала минуло несколько дней. Верховский оказался прав. Мать действительно заговорила об отъезде. Она вообще как-то сникла в последнее время, пребывала в легком раздражении по непонятным для девушки причинам. Поводом для возвращения домой стало резкое оскудение кошелька. Естественно, траты оказались внушительными, пора и честь знать. Перед отъездом пришлось посетить некоторых знакомых с прощальными визитами.

Как-то раз, собираясь к баронессе Н., Ковалевская вдруг заметила, что дочь перестала одеваться и съежилась на своей постели.

— Господи, что с тобой опять? — испугалась она.

— Живот болит, маменька, боюсь оконфузиться в гостях. Поезжайте без меня на этот раз, — вяло произнесла девушка, опасливо поглядывая на Катерину Андреевну. Поверит ли?

— Пожалуй, оставайся. Выпей отвару ромашки, я прикажу горничной принести тебе. Лежи, я быстро вернусь, моя девочка.

Ковалевская испытывала двойственные чувства. Она тревожилась за дочь, с другой стороны, надеялась, что ей удастся наконец наедине переговорить с Верховским, которого намеревалась встретить у баронессы. Она подошла к кровати и нагнулась поцеловать Надю. Та вдруг порывисто поднялась и крепко прижалась к матери.

— Ну, ну, дружок, не унывай, это не беда, завтра пройдет! — Катерина Андреевна ласково потрепала дочь по щеке.

Ковалевская вышла и села в экипаж. Натягивая тонкие перчатки, она никак не могла понять, откуда в душе возникло странное беспокойство. Что-то она увидела, но не поняла. Вот это что! Напряженный непонятный взгляд Нади!

Катерина Андреевна чуть было не повернула обратно. Нет, глупости какие-то! Показалось!

У баронессы Ковалевскую ожидало жестокое разочарование. Верховский прислал письмо с извинениями, мол, вынужден заняться неотложными делами. Хозяйка, выразив сочувствие Надиному недомоганию, строго произнесла по-французски:

— Но вы сами, милочка, ведь здоровы? Стало быть, не откажетесь от моего угощения!

Засиживаться в гостях не входило в планы Катерины Андреевны, но и обижать приятельницу не хотелось. Пришлось остаться, хотя кусок, как говорится, не лез в горло. С каждой минутой тревога Ковалевской увеличивалась. Отсутствие Евгения почему-то тоже страшно разволновало ее. Под конец визита бедная Катерина Андреевна просто уже не могла усидеть на месте.

— Вижу, вижу, милая, вы очень обеспокоены здоровьем вашей девочки! Что ж, это святое чувство для матери, не смею более задерживать вас! Передайте Надин, что я желаю ей счастья в браке! — баронесса расцеловалась с гостьей, и Ковалевская почти бегом бросилась в гостиницу.

В номере оказалось пусто. Катерина Андреевна не поверила собственным глазам. Нади нигде не было. Она уже собралась идти узнавать к портье, куда исчезла русская мадемуазель, как вдруг ее взор наткнулся на конверт. Он сиротливо лежал на столике. И как она сразу его не приметила? Ковалевская схватила конверт, и тут ее как молния пронзила. Она уже почти знала, что там внутри! Руки так дрожали, что она не сразу вынула листок бумаги, хотя конверт и не был запечатан. Аккуратным Надиным почерком было написано следующее:

«Милая, дорогая, бесценная мамочка! Я знаю, что совершаю ужасный поступок! Я уезжаю с Верховским! Чувство, которое я испытываю к нему, непреодолимо. Я поняла это еще дома. Поэтому и заболела, так как не могу жить, дышать без него. А вступить в брак с Роевым для меня равносильно шагу в могилу. То, чего я так ждала, произошло, и я ни за что не откажусь от своего счастья. Вы, именно Вы поймете меня, я знаю, потому что я Ваша дочь и мы слишком похожи в душе. Только у меня нет ни сил, не желания противиться моей безумной страсти. Простите меня, родная, я скрыла от вас эту тайну, потому что Вы бы, наверное, легли у порога и не дали бы нам уйти вместе. Когда-нибудь Вы с папа пожалеете, поймете и, может быть, простите меня. Пишу, обливаясь слезами, так мне больно расставаться с Вами подобным образом, ведь я обожаю и Вас, и папа! Спросите о Роеве? Бог меня за него накажет, я знаю. Но что же делать? Если он и впрямь сильно любит меня, он поймет, что я чувствую теперь! Молитесь за меня, родная, бог даст, свидимся когда-нибудь. И умоляю Вас, не ищите меня, не надобно огласки.